ночные окна

Как мало нужно сердцу для проталин –
три вечера, две вечности, кольцо…


1. Вот мы идём через лес –
чуткие две косули,
куртки «наперевес»,
ноги от кед разули…
а у меня – мигрень,
а у тебя вопросы –
чем я её лечу…
через просветы сосен
падает тихий свет –
осень – пора ответов,
как мы с тобой вдвоём
проворковали лето.
Громко не расскажу…
слушает леший тайны,
в каждой – по миражу,
а миражи – случайны:
выпал один дождём
в прядки берёз уральских,
был он слепым рождён,
видимо, не напрасно.
Тыкался в каждый лист –
мальвы, ирги, паслёна,
светел и серебрист,
вымыл рубашки клёнов…
Взапуски с ним, смеясь –
до козырька подъезда,
пыль замесило в грязь
как дрожжевое тесто…
Дышится… степь парит,
грудью вдыхая свежесть,
мокрые фонари –
в шляпах и без одежды…
в стирке лиловый фрак –
и беззащитно робок
город, знакомый франт –
в свете витрин, парковок…
Помнишь, там соловей
наши подслушал встречи,
утренний дуралей
в тихом краю Заречном…
Там у меня окно
светится до рассвета,
а разговор простой
и расстояний нет, и
есть только ты и я,
есть я и ты, и звёзды…
тихо плывёт заря
под перестук колёсный…

2. Женщина – на слово я доверчива –
и вдвойне на тихое: «моя»,
без тебя – ни хаты, ни жнивья,
и опять несёт меня на встречку...
«Я тебя к другим не отпускал!» –
будто бы к кому-то уходила…
волны не умеют жить без скал,
слово – испытание и сила,
и цена у слова высока...
и цена у слова высока,
слово – испытание и сила,
будто бы к кому-то уходила…
волны не умеют жить без скал.
Женщина… поэтому – щедра –
там, где ты молчишь от удивленья:
как могла пред смертным – на колени,
глупая… поэтому – мудра.
«Это с нами было или нет? –
свет окна на краешке рассвета…»
В мире ходит – ни-зима-ни-лето,
крошит в кофе утренний багет.

3. Говорят, я пала на войне…
значит, у тебя теперь поминки…
поминай – вот, мёд и мандаринки,
в феврале полезные вдвойне.
Знаешь, «смертью храбрых» – это миг,
бьёт война по птицам – из рогатки,
ты меня за пазуху бы спрятал,
щебет мой бы ласково затих…
Женщина… мне нужен тихий дом –
в бурном океане – малый остров,
будь ты трижды графом Калиостро,
оставляю роли за бортом.
Кроме той, доверенной тебе,
раз и навсегда оговорённой –
для тебя однажды Сотворённой,
и, приговорённой за побег,
даже умирать с тобой синхронно –
не в стихах! – в пространстве за оконном,
а детали…
это не для всех.