Курлычит клин, паря на небе, И приглашая за собой, Летит туда, где в скрипе кэбов, Почил туманный край родной.
Там тихий шепот Альбиона, И неумелый поцелуй, Предтечей вечному закону, Несет коричневый холуй.
Раздув огонь в камине черном, Гостей запотчиет вином. И притчей вещей о загробном, Наполнит замок мертвым сном.
В канун страстного воскресенья, Предательства последний взгляд, Разрушит жертвой всессоженья, И господам снесет наряд.
Не сюртуки, рабов корысти, Не кружева богемных дам, Он им охапки желтых листьев, Как дань недожитым годам,
Притащит в час мирских забвений. И боль нежданных перемен, Обеты, клятвы, зло измен. Отвергнет в радостном прощенье.
И в пику ворогам и другам, Как в сердце сабельный удар, Вонзает в строгую округу Нектара вешнего угар. Он, седовласый и неловкий, Хранитель графского венца, В щемяще девичьей сноровке, Ажур пиитного резца, Смиренно донесет до слуха, Графини старой и больной, В предсмертный час отбытья духа, В простор укрытый пеленой.
|