Когда кончается устало
московский день,
вздыхая ветром,
и новостроек километры
навесят ожерелья света,
любовь мечтаю отыскать я
в опасных лабиринтах лета,
но только отзвуки свирели,
но только аромат сирени...
твой лик узнал бы я мгновенно,
не зря воспели менестрели
тебя - погибель для мальчишки
и возрождение для поэта.
Jay
Я всё равно с тобою встречусь
Пойду нехоженой тропою,
Сольюсь с безликою толпою,
Преодолею быстротечность
Реки, бегущей через скалы,
И смрад житейского болота.
Я выходец из Камелота,
Чьи башни - вечности кристаллы.
Живёшь ли ты в Замоскворечье
Или в московской новостройке,
Да, да. Я - твой солдатик стойкий
И оловянный, ставший речью
Расплавившегося металла
В твоём пылающем горниле
В меня сомненья заронили
Надежду в то, что обитала
И ты когда-то в этих башнях,
Дочь прародительницы Евы,
Носила имя Женевьевы,
Была умна и бесшабашна
Во всех одеждах элегантна
Моя Прекраснейшая дама!
А я - сын падшего Адама,
Ворвавшись в замок Мелеганта,
Попал в объятья Белой Феи
Из плена - в плен любви опальной!
И роща стала нашей спальной
К чему мне прочие трофеи,
Все ожерелья и короны,
Мечи и рыцарские латы?..
Не существуют постулаты
В любви, где яства все скоромны.
Сегодня ты встаёшь из кресла
И выключаешь люстру с пульта
И всё в тебе с приставкой ультра,
Как в той, что вновь в тебе воскресла.
Не верю в душ переселенье,
Не верю в образы и лица
Да, у тебя одна страница,
И пахнет ливнем и сиренью.
По ней гуляют спаниели,
И кошки лазают по крышам,
И дуновение колышет
Опущенные ветви ели.
А в той толпе, всегда безликой,
Всегда метущейся по свету,
Тебя узнаю по браслету
Из чабреца и базилика.
Марина
Сменила имя, время, грёзы,
Тропинки, что ведут в туманы,
Не отыскать. Минули вёсны,
И чабрецом, и базиликом цветут
Лишь сны воспоминаний.
Над Авалоном гаснут звёзды,
Он тает в дымке утром ранним.
Богиня-мать, оставь, не мучай,
Мой быт теперь многоэтажен,
Босой неловко по асфальту
Бежать навстречу Ланселоту.
Я для тебя - тяжёлый случай,
Почти не помню, где ты, кто ты?
Теперь всевластие мужчины,
Их мир настал, ты проиграла,
и Вивиана, и Моргана -
Все жрицы потеряли силу,
Для огорчений нет причины -
Иное время. Время - вечно.
Сегодня скажут: время-деньги,
А рыцари - всего лишь тени,
Смешно искать их в каждом встречном.
Но пахнет ливнем и сиренью,
В саду гуляют спаниели,
И кошки лазают по крышам,
И дуновение колышет
Опущенные ветви елей,
И так легко представить встречу…
Jay
Когда опять настанет утро и день нахлынет вольной птицей,
Готов опять я рыскать волком, в гнезде у ласточки ютиться,
Чтобы, узнав тебя однажды, не покидать уже из виду,
Из глыб сознания построить воображенья пирамиду.
Я не играю в эти игры: босым бродить по пыльным тропам,
Быть Дон Кихотом, кабальеро иль бескорыстным филантропом.
Хочу не призраком былого, ковбоем в шляпе из Техаса
Придти к тебе, а в кепке белой - таким смешливым и вихрастым
А красоту твою, поверь мне, смогу не хуже менестрелей
Воспеть. В стихах моих услышишь и соловьиной ночи трели,
И дуновенье ветра с улиц, и вод во сне журчанье талых,
И шёпот губ моих неслышный - в твоих объятиях усталых.
И утомительную негу ты испытаешь поневоле.
Ты - можешь быть Прекрасной Дамой, но я - в своей останусь роли -
не Ланселот,.. Мечи, забрала пускай пылятся в реквизитной.
Отныне рэперская кепка мне служит карточкой визитной.
Марина
Волшебных хроник Авалона пугает мрачная печальность,
Боюсь пропасть в любовных чарах мечтою сэра Ланселота
И заиграться... в виртуальность, не разгадав, как близко встреча,
Как дождь смывает все печали, и даже если, мир не вечен,
с тобой не встретиться случайно и променять любовь на грёзы.
Ты можешь быть каким угодно, быть совершенно несерьёзным...
Но только ты умеешь звёзды дарить, не думая об этом
И кепку уподобив шлему, спешишь обычным стать с рассветом,
не принц, не лорд, а просто рэпер, родившийся на свет поэтом.
Jay
Я всё равно с тобою встречусь. Морскою пеной станешь ты,
Там, где уносит быстротечность все наши дерзкие мечты.
Омоет берег Авалона волна, рассеется, как дым,
Печаль, и там в объятья лона нас примут вешние сады.
И в тех садах пасутся козы и добродушные тельцы,
Там боли нет, как под наркозом и слух ласкают не льстецы,
А птицы. И не тронет время цветенья яблонь и айвы,
И все уходят сожаленья, и на лугу пасутся львы
Волшебный остров в море дальнем секрет бессмертия таит,
Положен здесь предел страданьям, родник желанья утолит,
Подарит молодость навеки, и не отнимет красоту
Мы странники, мы имяреки, нам светят Рея и Сатурн.
