Недавно у моего приятеля повесилась сестра: от неё ушёл муж, с которым она прожила 10 лет, заключив с ним брак в 18. Остался без мамы сын-подросток.
Этот стих - плач о ней.
Отдельное негласное признание - всем мужчинам, хранящим супружескую любовь и верность.



1-е Петра 3:7 " Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследницам благодатной жизни, дабы не было вам препятствия в молитвах".



Сей скорбный стих не тягощусь прочесть я.
Душа – струной натянутая нить:
Уже ли боль обиды и бесчестья
Одною смертью можно растворить?

Лежишь в земле. Отверженное тело.
А душу отпевает звонкий чиж*.
Кровавою слезой осиротелой
Я допою всё то, о чём молчишь:

«Когда-то в торжестве колонных залов,
Где выпало Завет нам заключить,
Ты помнишь, милый, я тебе сказала,
Что только смерть нас может разлучить?»

Отец и брат смахнут слезу, понуры.
Соседи, на поминках захмелев,
Наверно, скажут: «Вот ведь бабы дуры»,
Попутно оправдают шлюх и стерв.

…Мы дорожим всем тем, что сокрушимо,
Воспринимая, словно ценный приз;
Дрожим: не поцарапать бы машину,
И не разбить фарфоровый сервиз.

А с милыми жестокими бываем,
Царапая любимые сердца,
О стену равнодушья разбиваем
Хрусталь души: родной, из-под венца.

Но сердце было юным безнадёжно,
Не ведало сей да’внишний почин:
О прозе в основанье клятвы ложной
«Естественных потребностей» мужчин.

О! Вы! Отягощёны обличеньем,
От крови рук не мывшие слезой,
За беспросветность женского мученья
Над вами небо за’нялось грозой.

А шли бы промышлять вы по борделям,
Не троньте честных - это не для вас,
Но под восторги дьявольской артели
Жестокий продолжается романс.

Ушла навек в суровый, мрачный плен ты.
В моей душе – твой, отголоском, стон.
И треплет ветер траурные ленты,
И скалится по-волчьи купидон.